* * *

Ее соседи осуждали.
И дым, как водится, не зря
В краях ее барачных дальних
Дымил...
Короче говоря,
Ей - двадцать восемь,
Мне - семнадцать.
В погодный и душевный мрак,
И сам себе боясь признаться,
Я завернул в ее барак.
Наткнувшись в кухне на ухмылки,
На женских взглядов кипяток,
Ключицы чувствуя в затылке,
Переступил ее порог.
Меня встречает долгим чаем
Семиметровое жилье
И разговором нескончаемым
Про жизнь нескладную ее.
Он пил, они давно в разводе
Что мне до этого?
Ловлю Свое:
Трамвай уже не ходит
На раскладушке постелю...
Ложусь.
Молчу во тьме консервной,
А платья шорохи как гром,
И ходики стучат по сердцу,
И сердце ходит ходуном.
Вперед - назад,
Не надо - надо
Иди!
Зовет ночная мгла.
Встаю - и падает гранатой
Ведерный кактус со стола.
И в голове гуляют гулы,
В багровых вспышках бьется ночь,
И жарко ослепляют губы,
И прогоняет шепот прочь:
Я не такая, не подумай.
Пусти!
Не нужно!
Не сейчас!
Постой...
Я плачу, дура-дурой...
Ведь ты, конечно, в первый раз?
Тебе же, глупый, горько станет
Касанья рук.
Окно.
Огни.
Ведь это ненароком ранит.
Не торопись, повремени...
Потом...
Не так обыкновенно...
Ну, хорошо?
Я сник от слез,
Хотя не стоило, наверно,
Те слезы принимать всерьёз.
Мне днем пришлось уехать спешно
И вспомнить через много дней
О ней, охаянной и нежной,
О женщине моей безгрешной,
Не ставшей никогда моей.

ИЗ ПОЭЗИИ ТРУБАДУРОВ

Я к вам спешил, я к вам всю ночь спешил,
И все же на свиданье не поспею,
Ведь я свой плащ и шляпу заложил,
Чтоб выкупить кирасу у еврея.
В эфире Матерь Божия парит,
В душе труба архангела запела.
Прощай, преуспевающий Мадрид,
Я уезжаю, донна Изабелла.
Вы радость и надежда среди бед,
Вы у меня последний свет в оконце.
Но этот свет не светит без монет,
Сегодня в моде бесы и торговцы.
Сегодня в моде умные слова.
А мне пора, а мне пора за дело,
Чтобы с вина не пухла голова.
Я уезжаю, донна Изабелла.
От королевских сплетен и проблем
Спаси меня, неближняя дорога.
Я нынче уезжаю в Вифлеем,
Чтоб защитить поруганного бога.
Я вырою и вновь воздвигну крест
И, может быть, не врою душу в тело.
Мне на земле не выжить без небес.
Я уезжаю, донна Изабелла.
(Вольный перевод со старофранцузского)

* * *

Из яви лунной и земной,
Из теплых рук,
Из ног палящих,
Из влажной, нежной,
Из хмельной,
Непроницаемой, молящей,
Качающейся на краю
Обрыва,
Из непобежденной,
Слабеющей в блаженных стонах,
Из плоти, взявшей плоть мою,
В круженье звезд, цветов и трав
Взлетит ликующий хорал
И упадет золою стылой,
Тоской, усталостью бескрылой.
Войди же, сердце, в третий миг,
Облитый в долгое блаженство,
Когда, измучив, истомив
И победив несовершенство,
В слиянье губ, в подкове рук,
Не руша таинство хмельное,
Ты поднимаешь к звездам вдруг
Тепло той женщины земное.

* * *

Когда любовь и женщину Создатель
Задумал из Адамова ребра,
В них образ свой вложила Божья Матерь,
Но от соблазна не уберегла.
Лукавый Змий присутствовал при этом,
И Божий план переиграл хитро -
Он раскидал нас всех по белу свету
Искать недостающее ребро.
О, сказка-быль любви и искуплений!
Подвластны все закону твоему:
Чем счастье наше с женщиной блаженней,
Тем окаянней подступы к нему.
Во многих искушениях калечась,
Мы ищем дорогие нам глаза.
А с ними - ускользающую Вечность,
Обещанные Богом Небеса.
Те небеса и далеко, и близко,
В объятьях рук и в недоступной мгле.
Сливаются две маленькие искры
В костер неугасимый на земле.
И кто ее придумал.
Бог ли, Змий ли,
Или в страданьях родилась сама
Любовь - одна отрада в этом мире.
Мы без нее давно б сошли с ума.
1999

***

Ай лав ю, же ву зем - слова любви
На всех наречьях тают в сладких звуках,
Но мы с тобой рождаемся в крови
И покидаем эту землю в муках.
А если научиться, как звезда,
Сиять поверх страданий плоти тленной,
И даже после смерти вещества,
Лучом любви скитаться по Вселенной.
Представить невозможно! Сущий бред!
Сгоришь, когда такое приключится!
Нам не дано преобразиться в свет.
Ты думаешь?.. И пробовал учиться?..

ГУСАРСКАЯ БАЛЛАДА

Сначала целовались, после вздорили
В берёзовом околке за рекой,
Пока грозой не кончилась история.
- На мой порог ты больше ни ногой.
Ждала звонка весь следующий день она,
Неслась к двери, но сожжены мосты
Другие шли на день ее рождения,
А он не шёл, не нёс свои цветы.
И в семь ноль-ноль, когда все гости сели
За общий стол, откупорив вино,
За шторами вдруг стёкла зазвенели
И рухнуло к ногам гостей окно.
А вместе с ним живой посланник Бога.
Простёрся он у ног её, затем,
Чтоб, не задев, как сказано, порога,
Вручить букет голландских хризантем.
Вот и скажи, что все гусары вымерли
В эпоху рынка.
Нет, им жить да жить!
Чтоб мой рассказ не приняли за выдумки,
Попробую моралью завершить.
Он всю получку за четыре месяца
(Зарплату нынче платят не спеша)
Потратил, чтоб нанять машину с лестницей,
Доставшей до шестого этажа.
1999