ДОМ

В горах Алтая в дождь и гром
Меня укрыл пастуший дом.
Я там нашел и стол, и печь,
И нары - двое могут лечь,
И куль картошки, и дрова,
Короче, все, чем плоть жива.
А для души - окрест тайга,
А выше - скалы и снега,
И тучи темный меринос
Слегка касается волос,
И катит по вершинам гром:
- Ом-м-м!

АЛТАЙСКИЙ БОГ

Мне мнился деревянный идол,
Одетый в камень грозный дух,
Который вырезал иль выбил
Богобоязненный пастух.
Я долго брел за этим чудом
По круговерти троп и скал
С моим товарищем, покуда
Он склон крутой не отыскал.
Бадана заросли ржавели,
Серел сукном шинельным мох,
В ногах кустился можжевельник.
- И это бог?
- Да, это бог.
Что ж в нем святого, ягод сизых
Густые россыпи?.. И вдруг
Тончайшим ароматом снизу
Повеял малорослый дух.
Поистине он был от Бога,
Чудесный запах. День дремал
Под жарким солнцем.
Я в дорогу
Зеленых лапок наломал.
Зажгу их дома, дым вдыхая,
Моим он богом станет пусть.
И вспомню светлый лик Алтая,
И загрущу, и улыбнусь.

УТРО НА КАТУНИ

В зеве каменном, узком,
В ожидании броска
Малахитовый мускул
Напрягает река
И, прорвавшись за скалы
У деревни Аскат,
Зубы белые скалит,
Проходя перекат,
Вся и мощь, и смиренье
Будит бурые лбы
Райским звоном свирели,
Ревом судной трубы:
Встаньте, горы Алтая,
Под знамена огня!
Где-то всадник седлает
Золотого коня.
Время битвы сегодня.
Прочь туманы и сон!
Чистый луч Беловодья
Озарил Горизонт.

ХАРИУС

Он открыл мне секрет Катуни,
Красоту и силу ее,
Длинным телом своим фехтуя
С быстриной - К острию остриё.
Серебро его тела-рапиры
Рябь глубинных камней окропила,
А прыжки над мерлушкой волны,
Словно сполохи молний, видны.
Это светлое, сильное чудо
Не живет, где заводится муть.
Здесь приволье, но даже отсюда
Направляет стремительный путь
К Беловодью, к истокам, в горы,
С перекатной волной борясь.
Как прекрасна жизнь, для которой
Невозможна застойность и грязь!

***

В Доме Рериха затопили,
Задышала теплом тишина,
От фундамента и до шпиля
Рейка каждая ожила.
Смолки лиственной запах слышен,
Прояснилась текстура стен.
Скоро темпера махариши
Засияет с них на холсте.

ВОЗВРАЩЕНИЕ С БЕЛУХИ

И час, и два, и три, и десять
Бредем курумником в горах,
Глядит уже с тревогой месяц,
А с ним стучится в душу страх.
Мы страхи прочь молитвой гоним,
Храня у сердца Светлый Лик.
Но ветер леденит ладони,
Усталость ноги тяжелит.
Под нами, кажется, наточен
Любой уступ, как нож судьбы.
Нас двадцать пять. Двенадцать ночи.
Четырнадцатый час ходьбы.
Когда нас всех уже шатало,
Блеснул, как будто свет зари.
Соседка рядом прошептала:
- Смотрите, это фонари.
Нас ищут, значит, все в порядке!
И вот уже костров уют,
И наши милые палатки
Вокруг часовнями встают.
Бог создал храмы среди буден,
Чтоб потеснить земную тьму,
А горы сотворил, чтоб люди
Не забывали путь к Нему.
1997

* * *

Ты бредишь Алтаем, не зная покоя,
Ты память включаешь, как кадры кино,
Но это тоска по чему-то такому,
Чему и названья еще не дано.
Ты бредишь Алтаем в сумятице буден,
Снегами его первозданных вершин,
Но это тоска не по скалам - по людям,
По чистому свету их глаз и души.
Ты бредишь Алтаем. О, как не хватает
Чего-то святого душе и уму!
Но это тоска не по ликам Алтая -
Мучительный подступ к себе самому.
1997

НЕ ЗАБЫВАЙ

В тревогах или на покое,
Судьба ль в чужой забросит край,
Не забывай вершин Кок-коля,
Белухи свет не забывай.
Не забывай волшебных сказок,
Что подарил тебе Алтай,
Озер и рек зеленоглазых
Прохладный блеск не забывай.
Не забывай цветов раздолье,
Веселый гомон птичьих стай,
Друзей, с которыми мозоли
В пути натер, не забывай.
И даже всеми позабытый,
Встречая всюду злобный лай,
Не забывай гасить обиды.
Свечу зажечь не забывай.
1999

НЕБО БЕЛУХИ

О, каким это небо
Бывает чужим и недобрым,
Если ты, к нему рвавшийся ночи и дни,
Лез по скалам, по снегу,
По дрожи, по собственным ребрам,
А потом в одночасье
Тушил малодушьем огни.
О, каким это небо
Бывает тожественно-грозным,
Молодым и родным,
Если ты, одолев перевал,
Запрокидывал голову вверх,
К наклонившимся звездам,
И сиянью незримому
Сердце свое открывал.

ЗВЕЗДА

Над Белухой вспыхнула звезда.
Что-то шепчет горным склонам глухо.
Что же ты услышала, Белуха?
Что нас ждет, надежда иль беда?
Над Белухой вспыхнула звезда.
Ловят свет алтайские озера.
Что-то здесь случится очень скоро.
Но тиха озерная вода.
Над Белухой вспыхнула звезда.
Сердце, ты одно звезду услышишь,
Мужеством и радостью утишишь
Пламена Последнего Суда.
Над Белухой вспыхнула звезда.
Нас дождик полощет с грозою,
Нас снегом встречает гора,
Давно умоляют мозоли
Хоть час посидеть у костра.
- Дорогу идущий осилит,
- Мы шепчем мозолям назло.
Нас так же, как нашу Россию,
Куда-то опять занесло.
Но вот на большой остановке
Густой поднимается дым.
Мы сушим носки и кроссовки,
Точней выражаясь, коптим.
Блаженствуют ноги босые,
Но ждут нас другие дела.
Нам так же, как нашей России,
Всегда не хватает тепла.
И снова мы мокнем до нитки,
И снова мозоли горят.
Зато дождевые накидки,
Как крылья, за нами парят.
Туман расстилается синий,
Не видно ни тропок, ни вех.
Нам так же, как нашей России,
Одна лишь дорога - наверх.
1998

* * *

Нас дождик полощет с грозою,
Нас снегом встречает гора,
Давно умоляют мозоли
Хоть час посидеть у костра.
- Дорогу идущий осилит,
- Мы шепчем мозолям назло.
Нас так же, как нашу Россию,
Куда-то опять занесло.
Но вот на большой остановке
Густой поднимается дым.
Мы сушим носки и кроссовки,
Точней выражаясь, коптим.
Блаженствуют ноги босые,
Но ждут нас другие дела.
Нам так же, как нашей России,
Всегда не хватает тепла.
И снова мы мокнем до нитки,
И снова мозоли горят.
Зато дождевые накидки,
Как крылья, за нами парят.
Туман расстилается синий,
Не видно ни тропок, ни вех.
Нам так же, как нашей России,
Одна лишь дорога - наверх.
1998

БАЛЛАДА О РЮКЗАКЕ

До крови ноги стерты,
Нарывами грозят,
Моих размеров шорты
Мешком на мне висят.
И к ручейку торопит
Жара под пятьдесят,
И ноги на дороге
Восьмеркой колесят.
Почти "съезжает крыша",
Не держат тормоза,
Когда команду слышу:
- Привал на полчаса!
Снимаю окаянный
Рюкзак одним рывком
И падаю в нирвану
Я вместе с рюкзаком.
В спокойствии дремотном
Плыву, как на волне,
Но что-то не дает мне
Блаженствовать вполне.
Урчит желудок тощий,
Урчит и видит сны,
Как дома жарит теща
Картошку и блины.
Была совсем недолгой
Стоянка у леска,
И вновь гляжу я волком
На лямки рюкзака.
Поднялся наш начальник,
Румяный, словно гриб.
Я думаю печально:
"Хотя бы ты охрип".
Но он на правом фланге
- Подъем! - кричит баском.
И я встаю, как ангел
Над падшим рюкзаком.
Сурово сдвинув брови
И ярость укротив,
Шепчу ему с любовью:
- Шагал бы ты один!
Но он шагать не хочет,
Он ждет моей спины,
И я опять до ночи
Не вспомню про блины.
Я буду думать жарко
Про тонкий мир идей,
Где по законам кармы
Рюкзак несет людей.
1998

ДУШОЮ ЖИТЬ В ГОРАХ АЛТАЯ

Ну вот, с шестов палатки сняты,
Стоянки холодно-тихи.
Алтай уложен в сумки, слайды,
В воспоминанья и в стихи.
И здравствуй, городская слякоть!
Ей богу, не отвечу сам,
Зачем, стараясь не заплакать,
Я возвращаюсь в твой бедлам.
Но возвращаюсь, так привычней
Кружится будней серый бой
За выживанье. Стой, дружище!
Давай подумаем с тобой,
Как, ничего не отметая,
И принимая этот мир,
Душою жить в горах Алтая,
А телом - в тесноте квартир.

БЕЛУХА

Когда расстанусь с плотной оболочкой,
Когда в бесплотный устремлюсь полёт
В бездонно-фиолетовый, полночный,
Луной посеребрённый небосвод,
Налюбовавшись звёздными мирами,
Я возвращусь однажды на заре,
Как блудный сын в новозаветной драме,
К тебе, всеутоляющей Горе.
Берели Белой светлая излука,
Кок-коля Малого немолчный звон и зов.
Белуха, несравненная Белуха,
Ты для меня - как первая любовь.
В душе моей впечатаны навеки
Снегов твоих целительный простор,
Лазурные улыбки аквилегий,
Зелёный мрамор кедров и озёр.
Я знаю, что и ты, как я, не вечна,
Когда-нибудь твои растают льды,
От всех твоих нарядов подвенечных
Останутся лишь светлые мечты.
Но никакой зигзаг судьбы случайный
Не разлучит нас с очагом Отца.
Живёт в нас ослепительная тайна,
Которой нет и не было конца.

СТРАНА КОК-КОЛЬ

Напомни волшебную сказку
О том, как над быстрой рекой
Костры до утра не гаснут
В далёкой стране Кок-коль.
Там, словно на книжной картинке,
Увидишь принцессу босой,
Когда она сушит ботинки
И мажет зеленкой мозоль.
Закаты сияют там чудные,
Чудесные зори горят,
Собаки гуляют приблудные,
По-русски почти говорят.
Растет молодая травушка,
И молодо всё там везде.
Я сам, как царевич Иванушка,
В живой молодел воде.
Напомни прекрасную сказку,
Но лучше всего её спой.
В стране материнской ласки
Побудем в мечтах с тобой.
Рванулся сегодня в неё бы,
Забыв про дела и покой!
Да нынче лежат сугробы
В далекой стране Кок-коль.
1999

ЖИЗНЬ, ТЫ ОЧЕНЬ ДРЕВНЕЕ ИСКУССТВО

Солнце село за гору, но щедро
Золотит Белухи ледники.
В спальниках туманных дремлют кедры
Под напевы вечные реки.
Лиственницам, расчесавшим косы,
Колыбельную поёт ручей.
В общем ясно, отчего даосы
Так ценили тушь своих ночей.
Почему умели рядом с лужами
Молча любоваться на закат,
Соло соловьиные выслушивая
Под оркестр лягушек и цикад.
Нам бы научиться наших милых
Целовать, про старость позабыв,
По-даосски, не транжиря силы
На утехи краткие любви.
Что китайцы? Мы забыли напрочь,
Как и предки наши до поры
В дождевых, пронзенных солнцем каплях
Изучали целые миры.
Месяц попивали чай вприкуску
С рафинадным маленьким куском
Жизнь, ты очень древнее искусство!
Радость, у тебя повсюду дом!
Золотого века ожиданье
Многим принесет лишь миражи.
Божье царство - это состоянье,
Это сплав природы и души.

***

Я выдал в свет алтайскую сюиту
И огород стихов пустил под пар.
Пусть обновится впечатлений свиток.
В начале Слова был, конечно, жар,
Туманное томительное нечто,
Предвечным не согретое Огнем.
Поэтому сперва затопим печку
И в полное безмолвие уйдём.
Когда не бродят творческие дрожжи,
А время прекращает свой отсчёт,
Мы чувствуем, как в нас со сладкой дрожью
Неслышный Голос Вечности течёт.
Течёт Он сквозь душевное наследство,
Смывая всё, чем в жизни дорожим.
А что стихи? Они теряют вес свой,
Как только попадают в тиражи.
Мы - струи рек, мы - капельки тумана,
Нас океан зовёт к себе домой.
Но есть в нас то, что больше океана
И даже больше Вечности самой.